Государство воспитанных эмигрантов

Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Государство воспитанных эмигрантов
Фото: t-i.ru

Большая удача — услышать русскую речь в  крохотном Ремихе. Люксембург — страна полиглотов. Здесь чуть ли не с  рождения знают французский, немецкий и  люксембургский (по-научному — прирейнский диалект немецкого с  изящными заимствованиями из  французского, а  попросту — гремучая смесь «народного» немецкого с  таким же  французским). Эти  три языка государственные .

Рай  для пенсионеров

Ремих называют «жемчужиной Мозеля». Он в  десяти километрах в  точке пересечения границ трех  государств — Франции, Германии и  люксембургского Шенгена.

Молодежи, наверное, скучно, но  для тех, кто  встречает старость, в  Ремихе — рай. Недаром это  самый старый по  возрасту его  жителей город Люксембурга.

По  сути, город-курорт. Только вместо лечебных вод  здесь легендарное мозельское вино. Амфитеатры виноградников на  склонах прогретых солнцем гор. Десятки винных погребков в  самом Ремихе и  его окрестностях. Интересно, есть ли на  свете человек, посетивший эти  погребки и  подвалы, не  пропустив ни  одного и с  обязательной дегустацией предложенных вин.

В  Ремихе культ мозельского вина. Его  здесь пьют в  строгой последовательности, соблюдая «линейку вкуса». Не  знаешь этой  таблицы? Не  выучил, собираясь в  поездку? Улыбнутся, но  научат.

На  берегу Мозеля шаловливый Вакх, поворачиваясь вокруг собственной оси, окатит вас из  пузатого кувшина, если вы  того захотите. Нет, не  струями мозельского. Увы! Только водой. «Вакх» — это  фонтан на  Экспланаде. А  Экспланадой называют трехкилометровую прогулочную зону на  берегу Мозеля.

Здесь по  вечерам принято кормить хлебом лебедей. Обязательно с  руки, в  знак уважения к  этой гордой, кажется, подчеркнуто равнодушной ко  всему земному, но  ранимой птице. Лебедь — аристократ любого водоема. По  Экспланаде гуляют пары, и  лебеди плавают только парами. Отражение в  воде удваивает их  лебединое счастье.

Лебеди и с  руки-то  берут угощение так, будто делают тебе  одолжение. Не то  что наглые, как  олигархи, гуси. Те  готовы сбить тебя с  ног своей наглостью и  вызывающе требовательным, скандальным гоготанием. Гуси, как  олигархи, уверены, что ты им  должен — все и  всегда.

Но в  Ремихе и к  ним относятся с  любовью. Здесь отдыхают только богатые люди.

Написал и  испугался собственных слов. Я-то до  сих пор  считаю, что  богатым в  России быть  стыдно (если не  преступно), когда знаешь, какими кровавыми розами устлан твой  путь к  успеху. Да и  успех ли  это — цинично жить за  счет других, знать это да  еще и  кичиться богатством? Скорее, позор. Я  называю таких «бриллиантовое быдло» и  посмеиваюсь в  усы, читая хорошие книжки.

Так  вот. Мы с  женой обязаны поездкой в  Ремих своим друзьям, любящей романтической паре, пригласившей нас в  гости. Филипп и  Оля оставили нам  ключ от  дома с  холодильником в  рост баскетболиста, нафаршированным продуктами так, что  едва закрывалась дверь этого сытно урчащего гиганта, а  сами на  неделю рванули в  Лондон, до  которого от  Люксембурга всего час  лету. (Наверное, еще и  поэтому, а  жена так и  вовсе уверена, что  именно поэтому у  нас остались о  Ремихе и  Люксембурге в  целом восторженные воспоминания — неделю мы  жили на  всем готовом, расплачиваясь с  хозяевами только моей  дружбой с  Ольгой — дочерью моей  однокурсницы).

Это  так романтично — по  крутой винтовой лестнице, по-стариковски поскрипывающей на  каждой ступеньке, спуститься к  завтраку из  прогретой солнцем студии, что  под самой крышей вертикального, узкого, как  школьный пенал, обмурлыканного голубями дома, открыть чужой холодильник, на  неделю ставший твоим, и  выбирать между десятком сортов бельгийского пива и  молоком, лукаво прикидывая в  уме, какой из  напитков больше соответствует твоим планам на  день.

Признаться, утром побеждало молоко, а уж  вечером — пиво. И не  только пиво.

В  закручивающихся, ввинчивающихся в  звездное небо  спиралях, постанывающих под  тяжестью прожитого дня и  людских судеб лестниц (без  перил!), поднимающих тебя из  холла и  кухни на  второй и  третий этажи, есть  своя прелесть. За  ужином ты  никогда не  переберешь «за  воротник», зная, что  впереди тебя  ждет небольшое приключение, требующее отменной работы вестибулярного аппарата и  молодой, свежей ловкости.

В  глубокой древности в  Ремихе жили  рыбаки и  лодочники. Теперь здесь живут виноделы. И  романтики, как  наши друзья Филипп и  Ольга.

Пересек по  мосту Мозель — и ты в  Германии. Здесь все на  порядок дешевле. Мы  ходили сюда за  овощами и  фруктами. Нет  даже обозначения, даже  тени границы. Лишь  квадратный указатель на  середине моста с  изображением эмблемы Евросоюза — двенадцать золотых звезд, рассыпанных по  кругу, на  голубом, как  Мозель и  небо над  ним, фоне.

Сантехник с  тремя языками

Напомню. Люксембург входит в  топ-10  самых привлекательных стран для  высококвалифицированных специалистов и  признан самой безопасной страной для  жизни эмигрантов. Он в  часе лета от  Парижа, Лондона, Цюриха, Брюсселя, Амстердама, Берлина… То  есть на  перекрестке главных магистралей Европы — географических, культурных, политических, экономических…

Согласно исследованию, проведенному газетой «The Economist», Люксембург занимает четвертое место по  качеству жизни после Ирландии, Швейцарии и  Норвегии. Уровень цен в  Великом Герцогстве Люксембург примерно соответствует уровню цен в  приграничных государствах (Франции, Германии, Бельгии), в то  время как  доход на  душу населения значительно выше. Это  значит, что  покупательная способность на  душу населения в  Люксембурге одна из  самых высоких в  мире. Вот  почему 60  процентов жителей Люксембурга — выходцы из  других стран. А  значит, на  первые роли  выходит английский — язык  международного общения.

Посчитаем. Три  языка обязательны как  государственные. На  английском общаются эмигранты друг с  другом и с  коллегами по  работе. Плюс (что не  редкость) два  родных языка — от, скажем, папы  португальца и  итальянки мамы. (На  них говорят дома). Итого — в  активе каждого второго люксембуржца минимум пять-шесть языков.

Завидовать, может быть, стоит, а  восхищаться — вряд ли. Язык — душа и  зеркало литературы, но на  вопрос, кого из  люксембургских писателей вы  знаете, ответит далеко не  каждый и  профессор филологии. Люксембургская литература не  известна за  пределами государства. Это «карманная» литература. Литература для «домашнего пользования». Местечковая литература, ориентированная только на  люксембуржцев и их  интересы.

Как  часть национальной культуры литература Люксембурга начала развиваться только в XIX веке  после того, как  обрела независимость благодаря Парижскому мирному договору 1815  года, а  затем и  Лондонскому договору 1867  года. Первая книга на  люксембургском языке была  опубликована лишь в  1829  году. Да и то ее  написал не  лингвист, а  математик Антуан Мейер. Это  были три  сентиментальных и  социально-бытовых поэмы и  три басни, где  главными персонажами стали… вещи.

Самым знаменитым люксембургским писателем XIX века  считается Мишель Роданж. Это  Лев Толстой литературы Люксембурга, хотя  его поэма «Рейнерт, или  Лис в  человеческом обличии» написана в  стиле сатирической сказки. Местные классики ХХ  века (Бати  Вебер, Ник  Велтер, Аниза Кольц, Жан  Портант и  Жан Криер) писали и  пишут либо на  немецком, либо на  французском языке.

Но  эмигрант, принимающий гражданство Люксембурга, обязан сдать экзамен по  люксембургскому языку.

А  вот русский язык  здесь не в  ходу, и  впечатление, что  эмигрант из  бывшего Союза или из  России не  столько обескуражен, сколько обижен, если ты, разгадав в  нем соотечественника, обращаешься по-русски. Как ни  маскируй в  себе «совка», он  все равно себя  обнаружит. Шедевр народного творчества «Совок совка видит издалека» потому и  прижился, что  точен.

Так  вот. Я  иду по  узкой улочке Ремиха, а  стройная блондинка по-русски наставляет сына  лет девяти-десяти.

— Рома, не  заказывай больше ланчи по  интернету. От  этой пищи ты  полнеешь. Тебя  будут дразнить Жиртрестом. Бери с  собой в  школу бутерброды, как  все ребята.

Рома  обиженно сопит, но не  возражает. Потом жалуется:

— Ма, я  заступился за  девочку, которую обидел Роберт, а  учительница не  только не  похвалила меня, но  еще и  замечание записала в  свой журнал.

— А  как ты  заступился? В  драку полез?

— Нет. Просто встал между Робертом и  Доминик. Показал Роберту кулак и  предупредил, что в  следующий раз  поколочу, если он  будет обижать девчонок. Меня  так папа  учил.

— Я же  тебя предупреждала, что  здесь так не  принято. Обидели — пиши  объяснительную записку в  администрацию школы. Увидел, что  обидели другого — то же  самое. Сам не  встревай!

Блондинка возмущена, она  повысила голос, но  лишь на  полтона. Возмущение наиграно. В  душе мама  довольна, что ее  Рома проявил себя  настоящим мужчиной, как и  учил папа. Улочка узкая, в  ширину распахнутых рук. Игрушечные дома  лепятся плотно, как  вертикально поставленные костяшки домино, звуки резонируют…

Неприлично подслушивать чужой разговор, пусть и  непроизвольно. Рома и  его мама не  подозревают, что я  понимаю их  диалог. Здороваюсь. Чужой, цепко оценивающий взгляд блондинки тут же  меняется на  сахарно приветливый, как  только уточняю, что я  журналист.

Карты открыты. Мне  можно доверять. Знакомимся.

Светлана из  Ростова-на-Дону. В  Ремихе пять  лет. Работает в  столице (городе Люксембург. — Авт.) в  миграционной службе. По  образованию психолог. Собирается открыть русскую школу, как  это сделали несколько ее  подруг-эмигранток из  бывшего Союза в  других городах страны.

Например, школа имени А.П. Чехова. Она  гремит среди русскоязычной диаспоры Люксембурга. На  каждый День  Победы приглашает гостей. Далеко не  всякий школьник России (увы!) знает, кто  такие пионеры — герои Великой Отечественной войны, а  дети школы имени Чехова в  самом центре Европы знают. Расскажут и о  Марате Казее, и о  Лене Голикове, и о  Зине Портновой, и о  Володе Дубинине, и о  Вале Котике, и о  Гале Комлевой…

Школа негосударственная. Ставит перед собой конкретные прикладные задачи — помочь русскоязычным детям и их  родителям, переехавшим в  Люксембург, интегрироваться в  общественную и  культурную жизнь этой  очень непростой «по  начинке» страны. Малышей развивают в  группах «Мама  плюс малыш». Детей чуть  постарше готовят к  школе. Русский язык и  литературу преподают только по  стандартам общеобразовательной школы России. Помогают и  папам с  мамами освоить разговорный английский, французский, немецкий и  даже люксембургский языки.

Родители летом работают, а за  детьми некому присмотреть? — Чеховцы организовывают летние лагеря во  время каникул.

— Всё как в  Союзе в  его лучшие годы, — улыбается Светлана из  Ростова смущенно. Ее  лицо перестало быть  эмалированным, как я  окрестил его  про себя в  первую минуту знакомства. И  куда пропало ее  прежнее напряжение?

Наблюдение не  праздное. Путешествуя по  Европе, заметил, что  многие наши  соотечественники, бросившие якорь судьбы у  чужих берегов, как  минимум с  легким недоверием начинают разговор с (как им  кажется, чрезмерно любопытным) русскоязычным туристом. То ли  они до  сих пор  испытывают «комплекс вины» за то, что  изменили стране, в  которой родились. То ли  среда их  нового обитания научила быть  осторожными — ведь  кругом все  чужое, и  когда еще  сотрется граница в  истомившемся сердце? Через сколько поколений?

Люкс  без штопора

Я  отблагодарил Олесю конфетами «Мишка на  севере», привезенными из  Москвы, чему  Олеся была  рада, как  ребенок. Олеся приехала в  Люксембург из  Витебска. Работает в  баре при  гостинице, в  которой мы  остановились. Жилье в  Люксембурге очень дорогое, а  вот образование вполне по  карману. Олеся приехала «поставить на  ноги» дочь. Старший сын  учится в  Питере. В  Люксембург с  мамой и  сестрой ехать не  захотел из-за… команды «Зенит», за  которую болеет с  детства.

Номер, в  котором мы с  женой остановились, стоил 90  евро за  сутки. Рядом с  железнодорожным и  авто-вокзалами, что  удобно для  путешествий, но  все-таки  шумно. Номер более чем  скромный: кровать, прикроватные тумбы, стол, телевизор. В  любой другой европейской столице за  эти деньги можно снять куда  более приличные апартаменты.

Я  отблагодарил Олесю за то, что  она разрешила положить в  холодильник бара  вино и  фрукты, пока мы  бродим по  музеям, а  вечером штопором открыла бутылку — ни  холодильника, ни  кухонных принадлежностей в  номере не  было. Больше того. Дверь (извините) в  туалет и  совмещенный с  ним душ  однажды намертво заклинило, замуровав там  жену. Вместо того  чтобы радоваться нежданной свободе, я  побежал на  ресепшен за  молотком и  стамеской. Перепуганный клерк (сорокалетний латиноамериканец) сам  выломал замок, и  только через сутки нам  навесили новую дверь. Прежняя не  поддавалась ремонту из-за  яростной атаки латиноамериканца. Посещая туалет или  душ, чтобы не  было недоразумений, мы с  женой предупреждали друг  друга: «Я у  себя».

А  если серьезно. При  выписке из  гостиницы тот же  гостиничный клерк с  обворожительной белозубой улыбкой пытался содрать с  нас лишних 90  евро, доказывая, что с  нас полагается за  бронь, хотя на  сайте этой  гостиницы на  трех языках написано, что за  бронирование номеров денег здесь не  берут. За  нас вступился плотник Леша, который ремонтировал нашу  дверь. Леша из  Тирасполя. В  Люксембурге три  года. Получает 2200  евро в  месяц, но  половину отдает за  квартиру. И  все равно доволен — в  Молдавии он  просто не  прокормил бы  семью.

Доверяй и не  проверяй

Продавец женской одежды в  одном из  центральных магазинов немецкого Трира (в  этом городе родился Карл  Маркс), эмигрировавшая в  Германию 26  лет  назад с  Урала, полушепотом рассказала мне, что в их (эмигрантской) среде очень развито стукачество. И  мода на  этот позорный порыв души  пришла от  коллег немцев. Те, рассказывала фрау из  Копейска, закладывают друг  друга по-черному. Дочь — мать, брат — сестру… А уж  сосед — соседа! Появилась новая машина, стоимость которой (по  мнению стукача) много превышает доходы коллеги? — Тут же  летит донос в  налоговую инспекцию. Коллега с  семьей побывали на  баснословно шикарном курорте? — Получите-распишитесь. Повестка в  налоговую инспекцию.

Пока  жена примеривала в  кабинке обновки, фрау с  Урала рассказывала мне о  местных нравах заговорщицким полушепотом, поминутно озираясь, будто делала что-то  ужасно неприличное.

Немецкий город Трир — ближайший сосед люксембургского Ремиха. Перейти мост  через реку  Мозель — и ты в  Германии. Мы в  Германию ходили за  овощами, фруктами и  уткой по-пекински. Там  дешевле. А  вот получить высшее образование дешевле в  Люксембурге. Многие наши  эмигранты «волны перестройки» (скажем, немцы Поволжья и их  потомки) обучали и  обучают детей именно в  Люксембурге. В  столице Великого Герцогства они и  нередко работают — от  того же  Трира до  Люксембурга два  часа электричкой.

Люксембург — одна из  самых спокойных в  криминальном отношении стран мира. Поразили абсолютное доверие и  безмятежность люксембуржцев. (Или  это современный европейский формат пофигизма?).

В  аэропорту Люксембурга нам  подсказали, что  билет на  проезд до  центра города можно купить у  водителя. Автобус тронулся, но  водитель развел руками — билетов у  него нет. В  салоне автобуса билетного терминала тоже  нет. Ехать до  гостиницы с  полчаса. Что  делать? Дрожать и  ждать возмездия? Но  все обошлось. Говорят, заячья нора  полна страха даже в  его отсутствие. Никто и не  думал проверять пассажиров.

У  нас. При  посадке на  пригородную электричку — вход  только через турникет. Прикладываешь проездной билет (или  социальную карту) к  желтому глазку валидатора. В  вагоне — второй этап  проверок. Уже  живой патруль контролеров в  сопровождении лба из  охраны. Идут с  двух сторон. Операция «перехват». Мышь не  проскочит! Наконец, при  входе в  здание вокзала пункта назначения снова проходишь через турникет-валидатор.

Посадка в  городской автобус только через переднюю дверь. (Легкий хаос. О  дисциплинированной очереди нет и  речи). И  снова турникет. Руки  заняты покупками? — Твои  проблемы. Пакет — в  зубы! Свободной рукой прикладывай проездной…

Через пару  остановок «легализуются» контролеры. (Они, притаившись, сидели в  глубине салона). «Покажите ваши  проездные документы!»

В  Люксембурге мы  встретили контролеров только на  внутренних рейсах электричек. Во  французский Метц (туда и  обратно) и  немецкий Трир (туда и  обратно четырежды!) — не  было даже  намека на  проверку проездных документов. Хоть  плачь, что  заплатил по 9  евро за  билет в  один конец!

Все  это укладывается в  понятие бытовой культуры европейца. Здесь не  было, нет и не  будет плакатов типа «Совесть — лучший контролер!». Более 60  процентов населения Люксембурга — эмигранты. (По  статистике, больше всего португальцев, французов, бельгийцев, немцев, итальянцев… Немало арабов, китайцев, филиппинцев, выходцев с  африканского континента). Причем эмигрантов, что  называется, не  рафинированных, а, скажем так, работяг из  сельской местности и  небольших городков. Не  все же  они, приехав на  чужбину в  поисках лучшей доли, были, черт  возьми, эталонами комильфо и, переступив чужой порог, тут же  стали жить по  правилам и  нормам уютного, ухоженного, причесанного, почти гламурного Люксембурга! Что  укротило их  гремучую природу? Что  подсказало вставать в  почти сонные, как по  линейке расчерченные очереди на  автобусных остановках, а не  прокладывать путь к  цели матом и  чугунными локтями? Пропускать вперед женщин и  стариков? Не  бросать на  тротуары окурки и  банки из-под  пива и  колы? Выставлять у  каждого дома  разноцветные контейнеры для  мусора с  обязательной наклейкой: этот  для пищевых отходов, этот — для  стеклянных бутылок, этот — для  банок из-под  пива, а  этот — для  мусора из  пластика? Не  оставлять за  собой горы  объедков после пикников в  городских парках и на  берегах водоемов? Не  рассказывать по  мобильному телефону на  весь трамвайный вагон или  салон автобуса, какие ты  купила колготки и  почему Вася  ушел от  Фроси? Да  что там! Просто приветливо улыбнуться и  кивнуть незнакомому прохожему?

Сергей Рыков (специально для «ТИ»), Люксембург — Москва

 
По теме
В дежурную часть отдела полиции города Заводоуковска поступило сообщение из медицинского учреждения о том, что к ним обратился житель поселка Лебедевка 1981 года рождения с различными травмами.
В дежурную часть полиции города Тюмени поступило сообщение из медицинского учреждения о том, что к ним обратился местный житель 1983 года с различными переломами.
«Заплакала, поэтому перестал пинать»  Викуловский районный суд Тюменской области признал Александра Дериглазова, 1972 года виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека (ч.
Беспокойная старость   Викуловский районный суд Тюменской области признал ранее судимого пенсионера - Вадима Паршина, 1964 года рождения виновным в нанесении побоев, причинивших физическую боль, не повлекших последствий,
«Народная медицина»  Викуловский районный суд Тюменской области признал Минаеву Татьяну, 1976 года рождения виновной в незаконном приобретении и хранении без цели сбыта наркотических средств,
В Туртасе прошло комплексное тактико-специальное учение по ликвидации последствий ЧС - Уватский район В Уватском районе для совершенствования практических навыков, слаживания работы в чрезвычайных ситуациях в условиях, максимально приближенных к реальным, систематически проводятся тактико-специальные учения.
Уватский район
«Веселый и добрый, проказник домовой» - Центр соцобслуживания населения Каждый из нас знает, кто такой домовой. Он живет за печкой или на кухне, оберегает и защищает дом от врагов, пожаров, болезней, отвечает за благополучие и лад в семье.
Центр соцобслуживания населения