Алексей Шлямин: «Я не верил декану, что актер — профессия вредная…»

Театр — это  храм. Так  говорит заслуженный артист России Алексей Шлямин. И  добавляет с  лукавой усмешкой: «Храм-храм, и  нет  человека…» Накануне Всемирного дня  театра мы поговорили с  ним  о  буднях актёрской профессии, притяжении сцены и  муках творчества.

Фото Павла Анущенко, Анатолия Меньшикова, Дмитрия Ткачука и из архива театра.

Досье «ТИ»:
Алексей
Владимирович Шлямин родился в Комсомольске-на-Амуре 8 декабря 1962 года. В 1984-м окончил театральный факультет ВГИИ. Работал в театрах Луганска, Тольятти, Тюмени, на телевидении в качестве автора, ведущего и актёра. С 2003 года активно снимался в кино. Был удостоен премии «Лучшая мужская роль» на международном фестивале «Кинотавр» за роль врача-реаниматолога в фильме Алексея Мурадова «Правда о щелпах». Заслуженный артист России. Актёр молодёжного театра «Ангажемент».

Искусство переживания

Первым делом я спросила у  Алексея Владимировича, почему интернет не даёт ссылок на  интервью с  ним? Неужели тюменские журналисты совсем не интересуются ведущим актёром театра «Ангажемент»? На  что  Шлямин грустно заметил, что  вот, мол, Тарабаева регулярно ходит на  спектакли театра, а  на  интервью сподобилась только сейчас. Посыпаю голову пеплом и  включаю диктофон.

— Станиславский говорил, что  театр начинается с  вешалки. А  с  чего, Алексей Владимирович, он  начинается лично для  вас?

— С  утренней разминки речевого аппарата. Актёр должен регулярно работать над  голосом, дикцией и  вообще над  собой. Это  у  него прописано в  должностных обязанностях. Он  должен быть физически оч-чень здоровым человеком! Наша театральная молодёжь сейчас специально занимается спортом, не пьёт, не курит. Как-то  блюдёт себя. Не то  что  мы когда-то  в  их возрасте…

— «Театр — это  место развлечения и  раздумья для  публики», был  уверен знаменитый итальянский режиссёр Джорджо Стрелер. А  театр в  Тюмени — это  место для  чего, как  вы считаете?

— Для  того же самого! Если, конечно, это  достойный театр.

— Вы ходите на  спектакли в  другие театры?

— Нет  времени! Когда отработаешь свою роль, хочется отдохнуть, спрятаться ото  всех, чтобы сохранить оставшееся здоровье. Для  меня в  Тюмени нового всё равно уже  ничего не будет. Да  и  в  Москве тоже. Всё, что  показывали, показывают, да  и  будут показывать — одно и  то  же…

— Не соглашусь. Посмотрите, как  развивается у  нас  молодёжное театральное движение. Ребята стараются удивить публику…

— Мы тоже удивляли 30  лет  назад. Делали какие-то  необычные постановки, пытались выделиться. Всё уже  было. В  мире известны две  театральные школы: искусство представления и  искусство переживания. Нас  учили по  Станиславскому — по  «школе переживания». В  Европе и  Америке раньше работали по  Михаилу Чехову — по  «школе представления». Там  внешне воздействовали на  зрителя, не внутренне его  задевали, а  восхищали. Ну, восхитился ты? Посмотрел — и  до  свидания. А  школа переживания и  восхищает, и  трогает! Или  я уже  консерватор? Привык в  искусстве к  чему-то  одному, как  в  одежде…

— По-вашему, зритель приходит в  театр следить за  переживаниями артиста или  смотреть на  работу режиссёра?

— За  тем  и  за  другим. Работа артистов и  режиссёра — командное действо. Когда режиссёр добивается от  актёров органичного существования на  сцене в  предлагаемых обстоятельствах, выполнения всех режиссёрских задач, взаимодействия между партнерами, то  зритель получает то, на  что  рассчитывал. Есть расхожее мнение: если спектакль удался — молодцы артисты, а  если нет  — плохой постановщик. Это  о  чём говорит? Режиссёр не вытащил из  актёров то, что  хотел, не сумел объяснить им задачу. Так  не все  это  и  умеют. Мало кто  из  сегодняшних молодых режиссёров разговаривает с  актёрами о  внутренних переживаниях их героев и  в  целом обсуждает с  ними задачу спектакля. Но  если мастер находит взаимопонимание с  артистами, тогда получается «бомба». В  «Ангажементе» ставит в  основном молодёжь. У  меня остались противоречивые ощущения от  работы с  Константином Солдатовым, который делал спектакль по  роману Виктора Строгальщикова «Край». Он  взялся за  постановку вещи, которую, мне  казалось, невозможно поставить в  театре. Но  каким-то  чудным образом она  всё-таки была поставлена. Не мне  судить, что  получилось. Я же со  стороны «продукт» не вижу. Текст учился быстро. Но  то, что  предлагал Солдатов, мне  было непонятно. Правда, психологически он  меня не загружал. Надо было просто выполнить действие и  сказать тест. Долго мы не возились. Видимо, режиссёр полностью доверял актёрам.

— Раньше режиссёры работали иначе?

— В  те времена, когда я был  молод, горяч, дерзок и  красив, многие так  же, как  и  сейчас, работали методом показа физических действий, то  есть: «встал сюда, сказал вот  так, перешёл сюда». Делали картинки, не углубляясь в  процесс актёрской работы над  ролью. Сейчас я отношусь к  этому проще и  легче. А  тогда сильно расстраивался. Помню, в  луганском театре даже от  какой-то  роли отказался. А  другую сделал по-своему.

— На  конфликт шли?

— Ну да. А  что  же, чувствовать себя дураком на  сцене? И  потом со  стыдом выходить на  поклон? Меня в  Воронеже хорошо учили актёрскому мастерству (и  режиссуре, кстати!). Мастер нашего курса Алексей Дундуков знал, что  на  творческом пути актёрам попадаются всякие режиссёры. И  чтобы мы не чувствовали себя беспомощными, столкнувшись с  режиссёрской бездарностью, научил нас  самих выстраивать себе роль. Но  в  канве общего действия. Мне, молодому, взрослые актёры говорили: «Молчи! Делай, как  режиссёр говорит. Потом по-своему сделаешь. Он  всё равно всё забудет!» Как  правило, так  и  бывает. Режиссёр кипятится: «Так  делай!» Ты ему: «Ну, не надо так, можно же вот  этак…» «Нет, не годится!» — шумит. А  через три  репетиции требует уже  то, что  ты ему  предлагал. Почему интересно работать с  известными, уже  зарекомендовавшими себя режиссёрами? Потому что  они  всегда тебя чему-то  учат. Поработаешь с  профессионалом хотя бы один спектакль, и  сразу такую школу хапнешь! Такой кайф от  работы получишь! Вот  тогда и  приходит понимание, что  не зря  пошёл в  актёрскую профессию. Мне  было интересно взаимодействовать с  такими мастерами, как  Александр Огарёв, Михаил Поляков, Александр Цодиков. Последний во  время застольных периодов работы над  пьесой рассказывал всё об  эпохе, описанной в  произведении, и  о  взаимоотношениях персонажей. Это  было увлекательно, давало пищу для  ума. Цодиков — режиссёр крепкий, старой формации. Как  раз  такой, который может чему-то  научить…

— Сейчас застольных периодов не бывает?

— Насколько я понимаю, режиссёрам просто нечего сказать актёрам. Театр, мне  кажется, из-за  этого многое теряет. Вот  если бы мы знали, о  каком времени идёт речь в  спектакле «Река возвращается» по  рассказам Омельчука, нас  не спрашивали бы на  гастролях в  Тобольске, почему в  постановке песни одних лет, а  одежда — других? Но, может быть, режиссёр и  не ставил такой задачи: поместить героев в  строго определённую эпоху…

Мечты и  реальность

— Алексей Владимирович, почему вы пошли в  актёрскую профессию?

— Захотелось в  кино сниматься. В  первом классе на  каникулах бегал с  друзьями смотреть фильмы «Армия трясогузки» и  «Армия трясогузки снова в  бою». Там  играли наши ровесники. И  я думал: «Как  интересно. Тоже так  хочу!» А  когда в  пятом классе посмотрел «Не болит голова у  дятла» и  влюбился в  актрису Елену Цыплакову, решил окончательно: буду артистом. Я ещё тогда не знал, что  театральные актёры тоже могут сниматься в  кино, поэтому театром сильно не интересовался…

— И  потом вы уже  не сомневались в  выборе?

— Да, но  я затаился. Не рассказывал всем о  своей мечте. В  народный театр при  Доме офицеров пошёл только в  конце десятого класса и  год  занимался, пока на  заводе работал.

— На  каком заводе?

— Воронежском авиационном. Я устроился туда, потому что  опоздал с  поступлением. Надо было заранее поинтересоваться условиями приёма в  институт. А  кто  должен был  это  сделать, кроме меня? Мама к  моей идее серьёзно не относилась. В  общем, я пропустил все  сроки. И  в  августе уже  работал на  заводе слесарем-сборщиком летательных аппаратов. Даже второй разряд получил! В  народном театре за  год  мы поставили спектакль «Бомба и  капитан». Действие постановки происходило на  черноморском побережье. Я играл роль внука морского капитана. Помню, меня тогда похвалили. Мол, хороший мальчик, надо оставить его  при  театре. Но  я поступил в  Воронежский государственный институт искусств.

— Легко поступили?

— Не сильно напрягался. Короткую басню выучил, а  стих и  прозу — недоучил. Мне  сказали, что  комиссия всё равно до  конца не слушает. Там  видят, надо поступать человеку или  пытаться не стоит.

— Чем  запомнились студенческие годы?

— Тем, что  удивительно, как  самому мне  хотелось учиться. А  в  школе был  троешником. В  институте мне  всё нравилось! Студенчество запомнилось ещё и  первой любовью, потом второй и  третьей.

— В  каком театре начинали?

— Отслужив в  армии на  Дальнем Востоке, уехал в  Луганск (тогда Ворошиловград) к  жене, которая устроилась в  местный театр. Но  отношения с  театром не сложились, и  мне  пришлось уехать. Какое-то  время мотался по  стране. Поработал в  тюменской «драме», потом поехал в  Тольятти в  экспериментальный театр Глеба Дроздова «Колесо». Развелся с  первой женой. Обратно в  Тюмень вернулся. Женился второй раз… как  всегда, удачно…

— Почему-то  многие думают, что  нет  ничего проще лицедейства. И  актёры живут в  своё удовольствие. Расскажите, какое удовольствие получаете вы? И  что  ещё к  нему в  придачу?

— Кто-то  сказал, актёры — это  люди, которые хотят внимания, славы, публичного обожания. Честолюбивы они. Кажется, станешь знаменитым, и  жизнь твоя превратиться в  сплошное удовольствие. Ха! Не слушали мы нашего декана учебного факультета Евгения Борисовича Слепых. А  он  предупреждал: «Ребята, вы зря  идёте в  эту  профессию. Она  очень жестокая и  попортит вам  жизнь. Хапнете горюшка!»

— Вы, конечно, ему  не поверили?

— Конечно, нет! Мы все  хотели быть такими же, как  Янковский, Лановой, Фрейндлих… В  начале творческого пути никто ничего не понимает. А  потом артист сталкивается с  унижением, когда его, молодого, начинают гнобить. У  некоторых режиссёров есть такая манера: они  сначала втаптывают актёра (даже если он  гениальный) в  грязь, дают понять, что  он  — дерьмо и  ничего не умеет, а  потом подводят к  тому, что  артист именно с  ним, режиссёром, выбился в  люди. Не все  такое выдерживают. Мне  приходилось ссориться с  режиссёрами.

— У  вас  всегда своё собственное видение роли?

— В  основном. Если я понимаю произведение, то  знаю, как  делать свою роль.

— Что  самое сложное в  работе театрального актёра?

— Для  меня сейчас — выучить текст. И  выйти на  сцену, чтобы ноги не болели. Ещё какая-то  лень появилась, несвойственная мне  совсем.

— Какая внутренняя работа стоит за  созданием образа?

— Разбор пьесы, понимание её смысла. Может, нескромно так  говорить, но  сложностей в  этом никаких не нахожу. Однако понимаю, если бы спектакль ставил дотошный Огарёв, может быть, тогда бы я осознал, что  никакой я не заслуженный артист, а  так  — хрен с  горы. А  ведь однажды он  мне  сказал, что  я его  любимый артист. Мы тогда делали его  спектакль в  «Колесе». И  достигли исключительного взаимопонимания! Он  дольше всех со  мной мучился, у  меня ничего не получалось. А  потом я выдал! Со  многими режиссёрами так  было. Даже в  кино с  Александром Миндадзе. Ну, не рождалось! Я пытаюсь сначала создать нечто среднее между тем, чего хочет режиссёр, и  тем, чего желаю сам. А  это, как  правило, несоединимо. Потом начинаю всё делать по-своему и  слышу: «Ну, вот  так  и  надо было!» Видимо, не сразу правильно понимаю режиссёра…

Большой обман

— Алексей Владимирович, есть ли у  вас  какие-то  творческие страхи?

— Да, я боюсь забыть на  сцене текст. Мне  даже сны  такие снятся.

— А  бывало такое?

— Один раз. Поляков поставил «Школьные уроки». У  меня главная роль. А  там  практически весь спектакль (полтора часа!) актёр один что-то  рассказывает публике. Партнёры появляются из-за  кулис лишь на  короткие моменты. А  я забыл текст!

— И?

— В  зале дети сидели. Я им: «Минуточку, я текст сейчас посмотрю…»

— Каким представление о  театре у  вас  было раньше, и  какое оно  сейчас?

— Пока учился, у  меня формировалось представление об  актёрской профессии, о  самом актёре в  театре как  об  известном человеке, которого любят зрители и  вокруг него всегда красивые женщины. А  вот  о  театре? Конечно, декану я не верил, что  профессия вредная и  не все  её выдерживают. А  ведь действительно, через некоторое время кто-то  уходит из  театра, кто-то  спивается, у  кого-то  не хватает сил  удержать высоту… Со  временем я понял, что  театр — один большой обман. Актёры обманывают зрителя!

— А  он  обманываться рад!

— Да! Поэтому между публикой и  артистами возникает взаимопонимание, которое даёт положительный результат — восторги, аплодисменты, цветы, новые знакомства…

— Вот  говорят: актёр — профессия зависимая. Он  зависит от  зрителя, режиссёра, партнёров по  сцене. От  кого больше?

— В  молодости — от  всех. Окрепнув на  сцене и  поняв специфику театра, он  зависит от  режиссёра. А  потом, если получилось в  профессии состояться, зависит чуть-чуть от  руководства. Хотя раньше что  заслуженные, что  народные артисты ходили по  театрам с  независимым видом. Им что  директор, что  режиссёр — были не указ. Или  мне  так  казалось?

— А  этот устойчивый стереотип о  том, что  все  актёры — люди ранимые, насколько он  верен? Вот  вы — ранимый?

— Не все  такие, конечно. Некоторых ничем не прошибёшь. Но, вообще-то, если актёр — не чучело, он  не может быть не чувствительным. Ведь когда делаешь роль, сопереживаешь своему герою. Иначе ничего не получится на  сцене. Кто  не сентиментален и  не раним, не умеет сочувствовать, тот  не актёр. Вот! Да, мы — ранимые и  сентиментальные.

— Алексей Владимирович, как  вас  в  «Ангажемент» занесло?

— В  1994  году, во  второй свой приезд в  Тюмень я встретил Леонида Окунева, который и  позвал меня в  новый театр. Я проработал в  «Ангажементе» до  2000-го. Потом ушёл на  телевидение. А  в  2005-м снова вернулся в  театр. Но  в  2008-м опять ушел. И  вот  третий приход в  2013-м. Сейчас у  нас  много молодых артистов. Легче стало работать. А  когда всё начиналось, нас  было мало. Мы из  спектакля в  спектакль переходили, а  деньги получали смешные. Меня тогда выручала телепрограмма анекдот-шоу  «Променад», в  которой мы работали вместе с  Окуневым и  Антипиным.

— Какие отношения со  зрителем сегодня переживает «Ангажемент»?

— Все  говорят, что  наш  театр очень любят! У  нас  есть свой зритель. И  это  притом, что  «Ангажемент» располагается не в  центре города, а  на  его  периферии. К  нам  не каждый доедет. Но  ведь доезжают! И  медийные лица у  нас  в  зале часто появляются. Например, заглядывает Юлия Шакурская, руководитель концертно-театрального объединения, телевизионщики из  ГТРК «Регион-Тюмень» частые гости. Даже, говорят, жена губернатора любит наш  театр!

— А  какие отношения с «Ангажементом» переживаете вы?

— Сейчас я ко  многому отношусь не так  остро, как  в  былые годы. Спокойнее стал. Мне  говорили, что  «Ангажементу» новое здание построят. Вот  жду  стоически уже  пять лет, но  никто не чешется…

— Какой совет вы можете дать тем, кто  хочет попробовать себя в  актёрской профессии?

— Хорошо подумать: готовы ли дойти до  конца? Нужно мощное желание стать артистом, а  также воля и  сила!

— Всемирный день театра, который будет отмечаться 27  марта, для  вас  праздник?

— Ну, как  праздник? В  славной традиции администрации нашего театра проводить все  праздники на  сцене. Так  что  ещё и  работа. Будем играть спектакль «Это  Тюмень, детка!»

Ирина Тарабаева

 
По теме
В Тюменском драматическом театре отметили юбилей. «Три века за 160 лет» — представление с таким названием окунуло зрителей в историю старейшего в Тюмени храма Мельпомены.
Сегодня профессиональный праздник актеров-кукольников. Людей, с которых, собственно, и начинается знакомство с театром.
Актер вышел из себя после того, как зрители пожаловались на то, что ничего не слышно Михаил ГОРЮНОВ В московском театре «Современник» приступили к разбирательствам по ситуации с актером Михаилом Ефремовым , который,
Театральная молодёжь Тюмени создала в России прецедент. На сцене «Космоса» — хореографическая драма «Каренина» (хореографическая мастерская Александры Балецкой).
В Туртасе прошло комплексное тактико-специальное учение по ликвидации последствий ЧС - Уватский район В Уватском районе для совершенствования практических навыков, слаживания работы в чрезвычайных ситуациях в условиях, максимально приближенных к реальным, систематически проводятся тактико-специальные учения.
Уватский район
«Веселый и добрый, проказник домовой» - Центр соцобслуживания населения Каждый из нас знает, кто такой домовой. Он живет за печкой или на кухне, оберегает и защищает дом от врагов, пожаров, болезней, отвечает за благополучие и лад в семье.
Центр соцобслуживания населения